Ах, эти языки! Каждый язык — это как отдельный мир, со своей культурой, особенностями и, конечно же, своими ловушками для неподготовленного уха. Рассмотрим же эти пять «сложняков» с точки зрения общей сложности и добавим к каждому из них свое немногочисленное пикантное соусное остроумие.
Табасаранский язык начинает список.
Падежей там больше, чем способов подать фастфуд. 46-252 разнообразных вариаций, каждая со своими хитроумными правилами — натерпится студент, прежде чем осознает, какую часть речи пришлось бы использовать в том или ином контексте. А что уж говорить про грамматику и фонетику!
Дрожащие, смычные согласные — это вам не шутки! Скорее всего, учить язык с таким количеством падежей — это как пытаться запомнить все киноперсонажей из «Игры престолов».
Китайский язык нашлепкает на себя этикетку «самый сложный язык Гиннесовской книги рекордов».
80 000 иероглифов не каждому под силу запомнить, да еще и с соблюдением правильного порядка и контекста. Да, ведь грамматика там совсем другая, не столько на окончаниях и спряжениях держится, сколько на логике предложения и смысле слова. И вот вы учили иероглифы, думаете, что уже всё — а потом оказывается, что еще есть и пиньинь, и у каждого иероглифа несколько произношений.
Прощай, нормальный сон!
Арабский язык следующий в списке. 28 букв, которые могут писаться по-разному в зависимости от позиции в слове — это нечто! А еще пара скользких групп звуков, которые на слух похожи, но на деле — совсем разные.
Ну а вот система чисел там вообще отдельная песня — с единственным, двойственным и множественным числами дела обстоят, как в любовной истории: сложно и непонятно.
Японский язык, конечно, не мог обойти нас своей сложностью. 3000 иероглифов — это как коллекция бабочек, но только вместо крыльев — каллиграфия.
У каждого иероглифа несколько чтений, а еще есть хирагана, катакана, кандзи — замешанная масса, в которой каждый что-то свое берет. Ну а структура языка для мужчин и женщин — это что-то из области курьезов лингвистики, где одно и то же предложение может восприниматься двумя разными полушариями мозга одновременно.
И вот мы подошли к последнему, но не по значимости — русскому языку.
258 миллионов носителей и тем не менее даже они с трудом могут стыковать правильные склонения падежей. Ну разве это не мастерство высшего пилотажа — не запутаться в русской падежной системе? Ударения, буквы, которые меняют значение слова — всё это сводит с ума не только иностранцев, но и нередко и самих носителей.
И какое обнятие безопасности в виде «да нет, наверное» или «мне фиолетово» — только они и утешают в сложности русского языка.
Иногда, вспоминая все эти трудности языков, хочется задать вопрос: «А кто придумал эти языки? И зачем?». Но в итоге мы учим их, боремся с ними и подчиняем себе, потому что именно в этом разнообразии и сложности лежит вся прелесть и чарующая магия мира языковой коммуникации.